Предупреждаю: в сказке присутствует одно матерное слово. Не считаю себя вправе его убрать, это кастрирует правду.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
ВЛЮБЛЁННАЯ СТРЕЛА
(взрослая сказка)
«В кого мне влюбиться на эту дискотеку?»
[Слова одного на удивление вещего мальчика]
1
Сакральный Лук растолкал Стрелу на рассвете:
— Что за соня такая, уже просыпайся, работать пора!
Услышав слово «работать», Стрела одновременно нахмурилась и осветилась улыбкой, пока ещё в полусне. Что скрывать, обожала она свою, хм, профессию, но относилась к ней ворчливо, как и относятся к самым любимым и ответственным делам.
Лук хихикнул:
— Сейчас традиционно скажешь что-то типа «опять работать, сколько можно?», так и скажи, а потом прекращай прикидываться и вперёд.
— Ладно-ладно, — уже совсем ненатурально проворчала Стрела. — Что у нас там сегодня?
— Начнём… с разбора полётов.
Это было что-то новое: полёты традиционно разбирались
после полётов. А чего там заранее разбирать? Стрела пристально посмотрела на Лука. Он улыбнулся, довольный тем, что теперь она собралась и слушает внимательно, и продолжил:
— Скажи мне, ты любишь тех, к кому обычно летишь?
Неприятное воспоминание шевельнулось в глубине, но Стрела отодвинула его и ясным голосом сказала:
— Да, люблю.
И вспомнила о той застенчивой девушке, в плечо которой попала однажды и у которой было озарение на другой день о выборе профессии, ещё вспомнила о той женщине, что нашла силы честно поговорить с мужем, о том мужчине, который думал, что надо забыть о земле и всеми мыслями жить в небе, а потом передумал, и ещё о многих, про которых даже не могла бы определить, на что и как повлияла своим попаданием… А о том, неприятном, не хотела думать — и не думала. Нет, не думала. И точка.
Сакральный Лук дал ей эту паузу на ощущения, а потом спросил:
— А какой любовью? — и хитро прищурился.
Стрела смутилась, сама не до конца понимая, от чего именно. И, не поднимая взгляда, отвечала:
— Чистой и безграничной, общечеловеческой… а какой же ещё?
— То есть в твоей любви к ним нет ни капли сексуальности?
— Нет! — сердито брякнула Стрела. — Ну, то есть не должно быть, — поправила она сама себя, подумав. — Не должна я ощущать ничего такого, не положено. Это ведь работа, а не личная жизнь.
— А с личной жизнью у тебя что? — продолжал пытать он.
— Что-что! — взорвалась она. — Сам не знаешь, что ли? Воздержание у меня… условно говоря. Партнёра нет. Все люди как люди, а я… А… — она махнула рукой.
Сакральный Лук расхохотался — таким, ребячески смеющимся, забывшим всякую сдержанность, Стрела не каждый день его видела.
— Я понял. Да, тебе давно пора это увидеть. Вот и увидишь, гарантирую.
— Что увижу-то? — растерялась Стрела.
— Так, разбор полётов кончился, пора работать, у тебя одна минута до готовности. 60, 59, 58…
Спорить с Луком бесполезно, Стрела по опыту знала. Собралась, приготовилась и ровно через минуту полетела… По дороге она думала: «Сколько работы, целыми днями работа и работа. Тому, с кем мне суждено быть, видимо, придётся ловить меня на лету, хватит ли сноровки?»
2
«Клиент» сидел за столиком в кафе. Почему-то сразу стало немного жарко… от чего бы это? Наверно, от этих ресниц, от самого только направления прикрытых век (он смотрел газету). Иногда достаточно взгляда на веки… навеки? Стрела вспыхнула — в девичьем теле, в каком она пришла, это был вполне физический процесс, и румянец наверняка был во все щёки… Ну, что ж, это хорошо для работы. Это привлекает внимание «клиента». Она шагнула, подошла, села за столик, сквозь страх, сквозь стыд, сквозь ужас влечения, заговорила с этим человеком и сказала те слова, которые ему нужно было услышать. Он что-то ответил, она добавила несколько фраз — для точности попадания. Сделав самое страшное — посмотрев в глаза (почему это нужно для работы, ну зачем). Потом в том состоянии, словно в неё только что на бешеной скорости низверглась молния, Стрела встала и ушла. Надо было возвращаться.
3
Она вернулась к Луку с привычным свистом и в непривычных слезах. Упала, вжалась в землю, в ужасе и тоске…
— Что с тобой? Что-то в глаз попало?
Он явно издевался.
— У… угораздило… влюбиться во время работы. Это невозможно, это нельзя, и теперь всегда по нему тосковать… — рыдания продолжались, а затем чуть стихли.
— А может, тебе развеяться, отвлечься? — поинтересовался Лук с самым иезуитским видом. Или с фарисейским. Но разбираться в оттенках было неинтересно.
— На что?!!! — не то взвыла, не то львицей зарычала Стрела.
— На… работу, например.
«Львица» посмотрела на него волком. Страшным и тёмным.
Потом сама испугалась, что дошла до такой черноты. Зажмурилась, потом вдохнула-выдохнула. Посмотрела заново — рассеянно-прозрачно, смиренно, в духе «что воля, что неволя». Обречённо сказала:
— Хорошо.
4
Новый «пункт назначения» гулял в парке. Это была девушка, даже молодая женщина, энергичная и своенравная. С жёстким стерженьком внутри, но наделённая даром быть весёлой, словно чёртик из коробочки. В ней сквозило нечто такое, что Стрела затрепетала, словно и не Стрелой, а струной была — и как-то… неопровержимо, что ли, потянуло к «клиентке». Уже что-то подозревая, но очень смутно, подошла к женщине, взяла за руку, словно опасаясь удара током, но переборов это, взяла за руку, как ребёнка, и нарисовала перед ней на асфальте мелом то, что той нужно было увидеть.
На обратном пути долго кружилась голова, хотелось вернуться и посвятить незнакомке свою жизнь или хотя бы день… или ночь… вот ужас. «Я попала,» — угрюмо думала Стрела.
5
Вернувшись к Луку, не знала, куда девать глаза. Он знай себе посмеивался. Стрела внезапно пошла на него с кулаками:
— Ах ты, сакральный мерзавец, ты что сотворил со мной? Говорили мне, что от лука плачут, а я не верила… Говори! Кто дальше? Старики, дети, животные? Кактус на окне? Кристаллы или амёбы?
И остолбенела, ощутив неумолимую тягу к нему, к Луку, к мерзавцу, что пошутил с ней так жутко… В ужасе остановилась и убрала кулаки — не дай Бог коснуться.
— Ты уже знаешь ответ, — сказал он, лукавый, радостный, неотразимый, головокружительный, каким Стрела его ещё не видела… словно и не видела никогда раньше. — Ты уже знаешь, кто дальше.
И вопросительно поднял брови, приглашая произнести самой.
Она смотрела глазами только что рождённой, губы дрогнули:
— Весь мир…
И Стрела села, ошарашенная. Он только что поняла, вспомнила… все те, к кому она летела. Ко всем она ощущала, но прятала. И ко всем, к кому ещё не начинала лететь. А те, кто совсем не по работе, те…
— Так это что, все мои влюблённости и любови — это было по работе? Я влюбилась в каждого из них, потому что… потому что хотела помочь? А почему тогда я так страдала, стыдилась, мучилась неловкостью от неуместности, а иногда унижением от невзаимности? Да так, что до сих пор это — что-то неприятное, о чём не хочется думать?
— А это была твоя ошибка. Если бы понимала, что происходит… то какой тут стыд? Это самый радостный секрет: сексуальность и влюблённость — это не «хочу» и «дай», а «дарю» и «на». Сколько трагедий от внутренних запретов и от непонимания сути сексуальности… Твоё желание не значит, что ты будешь спать со всем миром. И это не совсем желание… Это выброс энергии, то же самое попадание, просто ещё одним способом. Чувственность священна, ею пропитан космос, весь космос, и самая святая любовь неразрывно связана с ней. …Ну, что, ты всё ещё думаешь, что у тебя воздержание?
Шок продолжался. Стрела сидела и не могла поверить. Потом тяжко вздохнула и неожиданно подытожила:
— Приехали. Я блядь космического масштаба. Космическая блядь. Я каждый день занимаюсь сексом со всем миром.
Лук расхохотался так, что на земле загремел гром. Потом стал серьёзным:
— Да, ты права. Иные слова, какие пишут на заборах, имеют забытую могучую силу… космического масштаба, — всё же, хитро улыбнулся он под конец.
— Ну, я полетела? — с новой, молодой силой прозвенела она.
— О, сколько энтузиазма. А не надоела рутина? У тебя что, шило в одном месте?
— Не шило, а стрела. И не в одном месте, а во всех местах сразу. А любовь — самая прекрасная рутина! — подмигнула она.
— Три… два… один… — прошептал он. И ласково улыбнулся её стремительному полёту.
6
Стрела летела по сумасшедшему грозовому небу (Лук перестарался со смехом), летела, словно ведьма и метла в одном лице, а может быть, как луч света в тёмном царстве, а может, как стрелка часов на работе у вечности, а может быть… ей было всё равно как, она смеялась и летела, а мир летел навстречу, словно огромная ответная неотразимая стрела… да, да, свобода — это самый лучший вид беззащитности и самая надёжная защита.
Перед очередным сверхточным попаданием успела подумать: «Если тот, с кем суждено, и сам стрела, а иначе не может быть, то ему и не придётся ловить меня на лету и останавливать мою жизнь. Мы встретимся в общем полёте». Рассмеялась под грозой — и стремительно, как магнитом, притянулась к очередной «цели».
11 сентября 2011 года
Гостей: 39
Скрытых: 0
Пользователей: 0